Ты, кажется, читаешь только затем, чтобы находить что-нибудь насчёт тебя и меня. Впрочем, все женщины так читают. © И.А. Бунин
В море ветер, в море буря, в море воют ураганы,
В синем море тонут лодки и большие корабли.
Корабли на дно уходят с якорями, парусами,
На морской песок роняя золотые сундуки,
Золотые сундуки.

Корабли лежат разбиты, сундуки стоят раскрыты,
Изумруды и рубины рассыпаются дождём.
Если хочешь быть богатым, если хочешь быть счастливым,
Оставайся, мальчик, с нами - будешь нашим королём!
Ты будешь нашим королём!

Будешь сеять ветер в море, в синем море, в белой пене.
Пусть захлёбываясь в пене в море тонут корабли!
Пусть на дно они ложатся с якорями, с парусами,
И тогда твоими станут золотые сундуки,
Золотые сундуки.

Корабли лежат разбиты, сундуки стоят раскрыты,
Изумруды и рубины рассыпаются дождём.
Соглашайся быть богатым, соглашайся быть счастливым,
Оставайся, мальчик, с нами - будешь нашим королём!
Ты будешь нашим королём!


@темы: 860

Ты, кажется, читаешь только затем, чтобы находить что-нибудь насчёт тебя и меня. Впрочем, все женщины так читают. © И.А. Бунин


I salute you Christopher
I salute your life
How you played the dice
Your words will live in us
Timelessly insane
Explosive, fresh and wise
Some will just forget
Some will close their eyes
Some will turn the tide

I salute you Christopher
Whiskey raised and downed
You risked and you took the crown
Console yourselves
That a scientific death is better
Than a fairy tale
Of the eternal life
Control yourselves
Because the man in the sky
Is a tyrant and a lonely psychopath
Dreamed up to steal your minds

A horseman on a trial
A brilliant gentle wreck
With a brutal mouth for press
No submit, no compromise
Saint Christopher of the truth
And a destroyer of soulstrings and threats
They will learn to see in time
They will think before they refuse
The civilisation rules

I salute you Christopher
I declare you as our king
Or queen, depending on your mood


@темы: лирикс

Ты, кажется, читаешь только затем, чтобы находить что-нибудь насчёт тебя и меня. Впрочем, все женщины так читают. © И.А. Бунин
Есть такие, кто никогдане читал и не видит в этом ничего зазорного, другим читать некогда, о чём они во всеуслышание сожалеют; есть такие, кто не читает романов, но читает "дельные" книги, или эссеистику, или научные труды, или биографии, или книги по истории; есть такие, кто читает что попало, есть такие, кто читает запоем, и глаза у них горят, есть такие, кто читает только классиков, "потому что нет лучшего критика, чем время", и такие, что всю свою взрослую жизнь только и знают, что "перечитывают", и такие, что прочли последнюю вещь такого-то и самую последнюю другого как-его-там, потому что, согласитесь, надо же быть в курсе...

***

Надо читать!
- Чтобы расширять кругозор.
- Чтобы учиться.
- Чтобы получать информацию.
- Чтобы знать, откуда мы появились.
- Чтобы знать, кто мы.
- Чтобы лучше понимать других.
- Чтобы знать, куда мы идём.
- Чтобы сохранить память о прошлом.
- Чтобы ориентироваться в настоящем.
- Чтобы перенимать опыт прошлых поколений.
- Чтобы не повторять глупости наших предков.
- Чтобы выиграть время.
- Чтобы укрыться от действительности.
- Чтобы искать смысл жизни.
- Чтобы понять основы нашей цивилизации.
- Чтобы утоять свою любознательность.
- Чтобы развлечься.
- Чтобы повышать культурный уровень.
- Чтобы общаться.
- Чтобы развивать своё критическое чутьё.

***

Разумеется, он не специалист, ничего не смыслит в синтаксисе кинематографа, не знаком с лексикой киноведов - это всего лишь мнение его глаз, но глаза говорят ему, что существуют зрительные образы, смысл которых неисчерпаем, их всякий раз переживаешь заново с тем же волнением, более того, есть и телевизионные образы...

***

Большую часть книг, сформировавших нашу личность, мы читали не во имя чего-то, а против чего-то. Мы читали (и читаем), словно бы защищаясь, не соглашаясь, бунтуя. И если выглядим дезертирами, если отгораживаемся от действительности "чарами" нашего чтения, то дезертируем мы в самосозидание, убегаем, чтобы заново родиться.
Всякое чтение - акт противостояния. Противостояния чему? Всем обстоятельствам. Всем.
- Социальным.
- Профессиональным.
- Психологическим.
- Сердечным.
- Климатическим.
- Семейным.
- Бытовым.
- Коллективным.
- Патологическим.
- Денежным.
- Идеологическим.
- Культурным.
- Или самокопательным.
Хорошо поставленное чтение спасает нас от всего, в том числе от самих себя.
И в довершение всего - мы читаем против смерти.

***

Легко ли преподавать Словесность, когда чтение так властно требует уединения и безмолвия!
Чтение помогает общаться? Очередная шутка толкователей! Мы молчим о том, что прочитали. Удовольствие от прочитанной книги мы чаще всего ревниво храним в тайне. То ли потому, что, на наш взгляд, это не предмет для обсуждения, то ли потом, что, прежде чем мы сможем сказать хоть слово о прочитанном, нам надо позволить времени проделать тонкую работу перегонки. Наше молчание - гарантия интимности. Книга прочитана, но мы всё ещё в ней. Одна лишь мимолётная мысль о ней открывает нам путь в убежище, куда можно скрыться. Она ограждает нас от Большого Мира. Она предоставляет нам наблюдательный пункт, расположенный очень высоко над пейзажем обстоятельств. Мы прочли её - и молчим. Молчим, потому что прочли. Хорошенькое было бы дело, если б на каждом повороте нашего чтения на нас выскакивали из засады с вопросами: "Ну как? Нравится? Ты всё понял? Изволь отчитаться!"
Иногда молчание наше продиктовано смирением. Не горделивым смирением великих аналитиков, но глубоко личным, одиноким, почти мучительным сознанием, что вот это чтение, этот автор только что, как говорится, "изменили мою жизнь"!

***

Нет, чтение не годится для поверхностного общения, оно - то, чем делятся. Но делятся далеко не сразу и с большим выбором.
Если бы мы подсчитали, сколькими великими читательскими впечатлениями мы обязаны Школе, Критике, всем средствам массовой информации, а сколькими, напротив, другу, возлюбленному, однокласснику, да и семье - если она не строит книги по ранжиру на образовательной полке, - результат ясно показал бы: лучшим, что мы прочли, мы обязаны чаще всего тому, кто нам дорог. И с тем, кто нам дорог, мы об этом и заговорим. Наверное, потому что привязанность, как и желание читать, означает предпочтение. Любить, в сущности, значит одарять своим предпочтением тех, кого мы предпочли. Обмен такими дарами делает обитаемой незримую цитадель нашей свободы. В нас живут книги и друзья.
Когда кто-то из близких даёт нам почитать книгу, мы среди строк поначалу ищем его - его вкусы, причины, побудившие подсунуть нам именно эту книжку, какие-то знаки братства. Потом текст захватывает нас, и мы забываем того, кто нас в него окунул; вот она, сила чтения, - отметать даже такое обстоятельство!
Однако годы спустя случается, что упоминание о какой-то книге приводит нам на память человека, и заглавия вновь становятся лицами.
Будем справедливы, иногда возникает лицо не друга, а критика или учителя (но как редко!).

***

Где найти время читать?
Серьёзная проблема.
Которая и не проблема вовсе.
Коль скоро встаёт вопрос, есть ли время читать, стало быть, нет на то желания. Потому что, если разобраться, времени читать ни у кого никогда нет. Нет у мелких, нет у подростков, нет у взрослых. Жизнь - постоянная помеха чтению.
- Читать? Я бы с радостью, но работа, но дети, но хозяйство, времени нет...
- Как вам завидую, что у вас есть время читать!
Апочему же вон та, которая работает, бегает по магазнам, растит детей, водит автомобиль, крутит любовь с тремя мужчинами, посещает дантиста, через неделю переезжает - почему она находит время читать, а вот этот благонравный холостяк-рантье не находит?
Время читать - это всегда украденное время. (Как, впрочем, и время писать, время любить.)
У кого украденное?
Скажем, у обязанности жить.
В этом, несомненно, причина того, что метро - устойчивый символ упомянутой обязанности - являет собой величайший в мире читальный зал.
Время читать, как и время любить, расширяет время, состоящее из минут и часов.
Если бы любовь приходилось рассматривать с точки зрения распределения времени, кто бы на неё отважился? У кого есть время быть влюблённым? Амежду тем кто-нибудь когда-нибудь видал влюблённого, у которого не нашлось бы времени любить?
У меня никогда не было времени читать, но ничто никогда не могло помешать мне дочитать полюбившийся роман.
Чтение никак не связано с регламентом жизни общества, оно, как и любовь, просто образ жизни.
Вопрос не в том, есть ли у меня время читать (время, которого, кстати, никто мне не даст), но в том, подарю я себе или нет счастье быть читателем.

***

Дорогие библиотекарши, служительницы храма, какое счастье, что все хаголовки мира разложены по ячейкам в вашей превосходно организованной памяти (как бы я находил дорогу без вас, я, чья память подобна заросшему пустырю?), какое чудо, что вы ориентируетесь во всех тематических разделах, представленных на окружающих нас стеллажах... Но как было бы хорошо, если б вы ещё и рассказывали свои любимые книги посетителям, заблудившимся в лесу потенциальных чтений... Как было бы прекрасно, если б вы развернули в их честь свои лучшие читательские воспоминания! Станьте сказительницами, волшебницами - и книжки сами попрыгают с полок прямо в руки читателям.

***

Немного найдётся предметов, пробуждающих такие собственнические чувства, как книга. Попав к нам в руки, книги становятся нашими рабами - рабами, поскольку они живые, но рабами, которых никому не придёт в голову освобождать, поскольку они бумажные. Соответственно и обращаются с ними хуже некуда - издержки слишком горячей любви или неудержимой злости. Вот возьму да загну страницу (о, какая это всякий раз боль - видеть загнутую страницу! "Но надо же мне знать, где я чита-а-а-а-ю!"), и кофейные круги от чашки на обложке, и оттиски бутербродов, и масляные прозрачно-солнечные пятная... и ещё отпечатки пальцев на каждой странице: я уминаю табак в трубке, когда курю за чтением... Томик "Плеяды" жалко сохнет на батарее, после того как упал к тебе в ванну ("к тебе в ванну, дорогая, а Свифт, между прочим, мой!"), и поля, исчерканные комментариями, слава богу, неразборчивыми, и абзацы, обведённые флюоресцентным маркером... А вон та книжка навсегда изувечена, провалявшись целую неделю раскрытой кверху корешком, зато другую для сохранности изуродовали безобразной суперобложкой из прозрачного пластика с радужным отливом... А кровать, заваленная книгами, раскинувшими крялья, как мёртвые птицы... А груда фолиантов, брошенныз на чердаке на милость плесени... А бедные детские книжки, которые никто больше не читает, сосланные в загородный дом, куда никто больше не ездит... И те, другие, на набережных, выставленные на распродажу перекупщиками-работорговцами...
Чего только не приходится терпеть от нас книгам... Но ранит нас только чужое варварство по отношению к ним.

***

Как только та или иная книга дочитана нами, она уже наша, дети так и говорят: "Это моя книга...", она - неотъемлемая часть нашего "я". Несомненно, по этой-то причине мы так неохотно возвращаем книги, которые нам дали почитать. Речь идёт не о краже (нет-нет, мы не воры, как можно...), а, скажем, о перемещении собственности или, вернее, переходе в другое состояние: то, что было чьим-то под взглядом этого кого-то, превращается в моё по мере того, как насыщает мой взгляд; и, право же, если я полюбил то, что прочёл, мне довольно-таки трудно это "вернуть".
Я говорю сейчас только о том, как обращаемся с книгами мы, частные лица. Но профессионалы поступают не лучше. А обрежу0ка я страницы прямо в край полосы, чтоб моя карманная серия побыстрее окупилась (текст без полей с чахлым от недостатка воздуха шрифтом), а раздую-ка я этот коротенький роман, как воздушный шар, пусть читатель видит, что за свои деньги он имеет вещь (текст, развалившийся на фразы, пришибленные засильем белизны), а наклею-ка я опояску "спешите видеть", чтоб и расцветка, и огромный заголовок орали аж за сто метров: "Читай меня! Читай меня!" И отгрохаю-ка я "клубные" экземпляры на толстой бумаге в твёрдом переплёте, хорошенько разбавленные иллюстрациями, и назову-ка я своё издание "люкс" на том основании, что кожзаменитель переплёта раззолочен в пух и прах...
Продукт общества гиперпотребления, книга пестуется почти так же заботливо, как напичканные гормонами бройлеры, хоть и не так, как ядерная ракета. Кстати, сравнение с бройлерами, ускоренно выращенными на гормонах, не лишено оснований, если применить его к тем миллионам книжек "по случаю", которые неделя - и готовы, потому что в эту самую неделю королева сыграла в ящик или слетел президент.
Так что с этой точки зрения книга не больше и не меньше, чем предмет потребления, столь же бренный, как любой другой: если книга "не идёт", она немедленно отправляется под нож и чаще всего умирает непрочитанной.

***

По части чтения мы, читатели, признаём за собой все праава, начиная с тех, в которых отказываем юному поколению, полагая, что приобщаем его к чтению.
1) Право не читать.
2) Право перескакивать.
3) Право не дочитывать.
4) Право перечитывать.
5) Право читать что попало.
6) Право на боваризм.
7) Право читать гдепопало.
8) Право читать вслух.
9) Право втыкаться.
10) Право молчать о прочитанном.

"Как роман"


@темы: проза

Ты, кажется, читаешь только затем, чтобы находить что-нибудь насчёт тебя и меня. Впрочем, все женщины так читают. © И.А. Бунин
Первое и главное правило состоит в том, чтобы помнить - симптомы являются принадлежностью того, у кого они проявляются, и только сам этот человек может окончательно определеить, что означает данное поведение в данной ситуации. Один и тот же симптом может выполнять различные функции в разных ситуациях, и, разумеется, одно и то же поведение может иметь совершенно различный смысл у разных людей.
Кроме того, даже при правильном истолковании для него может быть выбран неподходящий момент. И если предложить челвеку разжёванное толкование, оно не принесёт ему радости. <...> Для восприятия истины требуется место и время. Место для неё подготавливается, когда ты в течение какого-то времени имеешь возможность заняться исследованием собственной жизни и собственных истин при поддержке заинтересованного, надёжного спутника, который готов тебе в этом помочь и поддержать. ...Исходя из своих мыслей, он может поставить нужные вопросы, не забывая однако, что право на окончательный вывод принадлежит не ему, а той личности, о которой здесь идёт речь.

"Завтра я всегда бывала львом"


@темы: проза

Ты, кажется, читаешь только затем, чтобы находить что-нибудь насчёт тебя и меня. Впрочем, все женщины так читают. © И.А. Бунин
Медведь и прекрасная дева

Жил‑был медведь, косолапый и бурый!
Страшный, большой и с мохнатою шкурой!
Однажды на ярмарку двинулся люд,
Подался весь люд и медведя зовут!
Прохожим, проезжим – всем любо глядеть,
Как пляшут три парня, козёл и медведь!
Вертелись, крутились, плясали, скакали
И дорогу на ярмарку так скоротали!
Прекрасная дева навстречу идёт,
И пышные кудри её словно мёд!
Тут носом задёргал красавец наш бурый,
Страшный, большой и с мохнатою шкурой!
Ах, бедная дева, увы ей и ах!
Учуял он мёд у неё в волосах!
Пристало ли деве подолом вертеть?
Не стану плясать я с тобою, медведь!
Схватил он её и давай вертеть!
Медведь, медведь, косолапый медведь!
Мне грезился рыцарь, а ты косматый,
Бурый, и страшный, и косолапый!
Она и брыкалась, она и визжала,
Но всё ж от медведя не убежала.
Плясал с нею буши весь день напролет
И с пышных кудрей её слизывал мёд!
Кричит она: милый ты мой, косматый,
Мой расчудесный медведь косолапый!
На парочку эту всем любо глядеть:
Прекрасная дева и бурый медведь!


@темы: поэзия

Ты, кажется, читаешь только затем, чтобы находить что-нибудь насчёт тебя и меня. Впрочем, все женщины так читают. © И.А. Бунин
- ...Библиотека родилась из некоего плана, который пребывает в глубокой тайне, тайну же эту никому из иноков не положено познать. Только библиотекарю известен план хранилища, преподанный ему предшественником, и ещё при жизни он должен заповедать его преемнику, чтобы случайная гибель единственного посвящённого не лишила братство ключа к секретам библиотеки. Их знают двое, старый и молодой, но уста обоих опечатаны клятвой. Только библиотекарь имеет право двигаться по книжным лабиринтам, только он знает, где искать книги и куда их ставить, только он несёт ответ за их сохранность. Прочие монахи работают в скриптории, где они могут пользоваться списком книг, хранимых в библиотеке. В списке одни названия, говорящие не слишком много. И лишь библиотекарь, понимающий смысл расстановки томов, по степени доступности данной книги может судить, что она содержит - тайну, истину или ложь. Он единолично решает, когда и как предоставить книгу тому, кто её затребовал, и предоставить ли вообще. Иногда он советуется со мной. Ибо не всякая истина - не всякому уху предназначается, и не всякая ложь может быть распознана доверчивой душой. Да и братья, по уставу, должны в скриптории заниматься заранее обусловленными работами, для которых потребны заранее оговоренные книги - и никакие иные. Нечего потакать всякому порыву безрассудного любопытства, рождённого слабостью ли духа, опасной ли гордынею, либо дьявольским наущением.
- Значит, в библиотеке есть книги, содержащие лжеученья?
- И природа терпит чудищ. Ибо они есть часть божественного промысла, и чрез немыслимое их уродство проявляется великая сила Творца. Так же угодно божественному промыслу и существование магических книг, иудейской каббалы, сказок языческих поэтов и лживых учений, исповедуемых иноверцами. Верой столь незыблемой, столь святой одушевлялись те, кто устроил наше аббатство и учредил в нём библиотеку, что полагали, будто даже в клеветах ложных писаний око мудрого и набожного читателя способно прозреть свет - пусть самый слабый, - свет божественного Знания. Но и для других читателей библиотека пусть остаётся заповедищем. Именно по этим причиннам, как вы понимаете, в библиотеку нельзя допустить всех и всякого. К тому же, - добавил Аббат, как бы понимая, до чего непрочен последний аргумент, - книга так хрупка, так страдает от времени, так боится грызунов, непогоды, неумелых рук! Если бы все эти сотни лет всякий, кто хочет, мусолил наши кодексы, большая часть не дожила бы до нынешних времён. Библиотекарь оберегает тома не только от людей, но и от природных сил, посвящая жизнь борьбе с губительным Забвением, этим вековечным врагом Истины.
- Значит, никто, кроме двух человек, не входит в верхний этаж Храмины.
Аббат улыбнулся.
- Никто не должен. Никто не может. Никто, если и захочет, не сумеет. Библиотека защищается сама, она непроницаема, как истина, которую хранит в себе, коварна, как ложь, в ней заточённая. Лабиринт духовный - это и вещественный лабиринт. Врйдя, вы можете не выйти из библиотеки.

"Имя розы"


@темы: проза

Ты, кажется, читаешь только затем, чтобы находить что-нибудь насчёт тебя и меня. Впрочем, все женщины так читают. © И.А. Бунин
...Во внешнем мире то шум и рёв, то сон и тишь, бушуют войны, суетятся и умирают люди, одни нации гибнут, другие приходят им на смену, чтобы в свой черёд тоже сгинуть, а посреди этой оглушительной круговерти, этих взрывов и всплесков, на фоне вселенского движения, воспламенения, крушения и возрождения бьётся жилка человеческой жизни.
Так выпьем же чашечку чая.
Какудзо Окакура в своей "Книге чая" пишет о нашествии монгольских племён в XIII веке как о великом несчастье: не потому, что оно было кровавым и принесло людям много горя, а потому, что уничтожило множество культурных достижений династии Сун, и в том числе драгоценнейшее из них - чайное искусство; я, как и он, убеждена, что чай - напиток не простой. Когда чаепитие становится ритуалом, оно развивает умение видеть великое в мелочах. В чём заключено прекрасное? В великих вещах, которые, как и всё на свете, обречены умереть, или же в малых, которые, при всей своей непритязательности, способны запечатлеть в мгновении вечность?
Чаепитие, в ходе которого воспроизводятся одни и те же жесты, один и тот же вкус, оттачиваются до высшей подлинности, простоты и тонкости чувства, и каждый почти задаром получает право приобщиться к столу аристократов - ведь чай доступен как богатым, так и бедным, - чаепитие обладает редким достоинством: вносить в наше абсурдное существование частицу спокойной гармонии. Да, мир движется к опустошению, сердце тихо плачет - оплакивает красоту, кругом царит ничтожность. Так выпьем же чашечку чая. Тишина, только ветер шумит за окном, шелестят и срываются с веток осенние листья, да спит, разнежившись в тепле и свете, кот. И в каждом глотке - квинтэссенция времени.

***

В ней есть элегантность ёжика: снаружи сплошные колючки, не подступиться, но внутри... что-то подсказывает мне, что внутри её отличает та же изысканная простота, какая присуща ёжикам, зверькам апатичным - но только с виду, никого к себе не подпускающим и очень-очень славным.

"Элегантность ёжика"


@темы: проза

Ты, кажется, читаешь только затем, чтобы находить что-нибудь насчёт тебя и меня. Впрочем, все женщины так читают. © И.А. Бунин
Наша вера - не вера. Наши принципы - не религия. Мы не полагаемся исключительно на науку и разум, ибо они лишь необходимые, а не достаточные условия, но мы с подозрением относимся ко всему, что противоречит науке или оскорбляет разум. Мы можем во многом не соглашаться, но нас объединяет уважение к свободе мысли, непредвзятости и поиску ответов ради самих ответов. Мы не догматичны в нащих убеждениях: расхождения во взглядах... могут быть сколь угодно велики и глубоки, но мы разрешим эти противеречия при помощи фактов и логики, а не путём взаимного отлучения от церкви. <...> Нам знакома сила чуда, тайны и благоговения: у нас есть музыка, живопись и литература, и мы нахдим, что Шекспир, Толстой, Шиллер, Достоевский и Джордж Элиот справляются с глубокими нравственными вопросами гораздо лучше, чем нравоучительные мифы из священных книг. Разум и - за неимением лучшей метафоры - душу питает литература, а не Писание. Мы не верим ни в рай, ни в ад, но никакая статистика не покажет, что без этих посулов и угроз мы совершаем больше преступлений на почве жадности или больше актов насилия, чем верующие. <...> Мы понимаем, что жизнь конечна и что наше единственное бессмертие - в наших детях, и мы рады уступить им своё место в этом мире. Мы не исключаем, что люди, осознавшие, как коротка и тяжела их жизнь, возможно, будут добрее друг к другу, а не наоборот. Мы можем сказать с уверенностью, что нравственная жизнь возможна без религии. Мы также знаем, что верно и обратное: под властью религии слишком многие не просто вели себя не лучше других, но присуждали себе право совершать поступки, которые вызвали бы негодование даже у владельца борделя или военного преступника.
Важнее всего, пожалуй, то, что нам, неверным, не нужно постоянно подстёгивать своё неверие. Именно нас имел в виду Блез Паскаль, обращаясь к тем, кто говорит: "Я так устроен, что не способен верить в бога". <...>
Нам нет нужды собираться каждый день или каждый седьмой день, или в какой бы то ни было знаменательный день, чтобы вещать о своей праведности или каяться, упиваясь собственным ничтожеством. Нам, атеистам, не требуются ни священники, ни церковная иерархия, следящая за чистотой догмы. Нам отвратительны жертвоприношения и ритуалы, а с ними мощи и поклонение любым изображениям или предметам (даже если эти предметы имеют вид одного из самых полезных человеческих изобретений - книги). Ни один уголок Земли для нас не более "свят", чем другой. Тщеславной нелепости паломничества и откровенному ужасу кровопролития во имя какой-нибудь священной стены, пещеры, гробницы или камня мы противопоставляем то неспешные, то нетерпеливые шига по залам библиотек и галерей или обед с хорошим другом - всегда в поисках красоты и истины.

"Бог не любовь: Как религия всё отравляет"


@темы: проза

Ты, кажется, читаешь только затем, чтобы находить что-нибудь насчёт тебя и меня. Впрочем, все женщины так читают. © И.А. Бунин
Клятва Дозорного
Слушайте мою клятву и будьте свидетелями моего обета... Ночь собирается, и начинается мой дозор. Он не окончится до самой моей смерти. Я не возьму себе ни жены, ни земель, не буду отцом детям. Я не надену корону и не буду добиваться славы. Я буду жить и умру на своем посту. Я - меч во тьме; я - Дозорный на Стене; я - огонь, который разгоняет холод; я - свет, который приносит рассвет; я - рог, который будит спящих; я - щит, который охраняет царство людей. Я отдаю свою жизнь и честь Ночному Дозору среди этой ночи и всех, которые грядут после неё...

"Песнь Льда и Огня"


@темы: проза

Ты, кажется, читаешь только затем, чтобы находить что-нибудь насчёт тебя и меня. Впрочем, все женщины так читают. © И.А. Бунин
Amy: "At the personal intervention of the King, the unnamed doctor was incarcerated without trial in the Tower Of London."
Rory: OK, but it doesn't have to be him.
Amy: "Two nights later a magical sphere some 20 feet across was seen floating away from the tower, bearing the mysterious doctor aloft."
Rory: OK... it's him.

читать дальше

@темы: тв

Ты, кажется, читаешь только затем, чтобы находить что-нибудь насчёт тебя и меня. Впрочем, все женщины так читают. © И.А. Бунин
Как всё бесцветно, всё безвкусно...

А люди? Ну на что мне люди?

В глубине, на самом дне сознанья...


@темы: поэзия

Ты, кажется, читаешь только затем, чтобы находить что-нибудь насчёт тебя и меня. Впрочем, все женщины так читают. © И.А. Бунин
- Я всегда хотел знать, - горько проговорил Ипслор, - что в этом мире есть такого, ради чего стоит жить?
Смерть обдумал его вопрос и наконец ответил:
- КОШКИ. КОШКИ - ЭТО ХОРОШО.

"Посох и шляпа"


@темы: проза

Ты, кажется, читаешь только затем, чтобы находить что-нибудь насчёт тебя и меня. Впрочем, все женщины так читают. © И.А. Бунин
Женщины с плохой координацией, близорукие женщины, долговязые, неповоротливые, неловкие женщины всегда казались мне чудовищно привлекательными

***


Подо мной Дважды Эдди и Джейми, склонясь с бережка к воде, тянули из неё за рыболовную лесу бутылку белого вина. Что бы с ними ни приключилось в дальнейшем, думал я, у них останутся дни наподобие этого - останутся, как нечто, достойное воспоминаний. В промозглых февральских провинциальных библиотеках, полысевшие и ожесточённые, трясущиеся над своими чашками "Эрл Грея"; в местных редакциях хроники новостей, борющиеся за увеличение бюджета; в школьных классах, едва справляющиеся с хаосом, который создаёт презирающее их хулиганьё; в театральном буфете "Ковент-Гардена", щебечущие о тесситуре оперной дивы, - куда бы их не занесло, они навсегда сохранят воспоминания о себе, девятнадцатилетних: с плоскими животами, сияющими волосами и бутылками охлаждённого в реке "Сансер".

***


Может ли кризис среднего возраста произойти в двадцать четыре года? Или это всего-навсего кризис взросления, нечто такое, к чему мне придётся привыкать и привыкать, пока я не удалюсь тряской походкой в вечное забвение? Весь последний год, сообразил я, мне приходилось переносить эту боль, это струение расплавленного свинца в моём желудке. Каждое утро, стоило мне проснуться, вглядеться в потолок и вслушаться в тихое похрапывание Джейн, как он затоплял моё нутро, - тёмный прилив понимания того, что мне предстоит прожить ещё один убогий день. Можно ли как-нибудь выяснить, что это такое - заскок или самое обычное дело? Никак нельзя. Безостановочно плодящиеся в университете Христианские общества назвали бы это признаком того, что тебе необходимо найти в твоей жизни место для Христа. Что боль твоя порождена душевной пустотой. Да, правильно. Ещё бы. Именно эту пустоту, я полагаю, и заполняют наркотиками. И ещё я думал, что, может статься, для этого и существует Джейн. Нет, не Джейн, - Любовь. Да, но тогда получается, что либо я не люблю Джейн по-настоящему, либо перед нами ещё одна лопнувшая теория. Или что - томление творческого духа? Быть может, душа моя стремится выразить себя в Искусстве? Но: рисовать я не умею, писать не умею, петь не умею, актёрствовать не умею. Отлично. И что же мне остаётся? Надо полагать, подобие сальерианства. Проклятие искрой божественного огня, достаточной, чтобы распознавать его в других, но не достаточной, чтобы самому создать что-либо. Ай, вздор...

***


Естественники, похоже, напрягают всю, какая им выпала, волю, чтобы нарочно отыскивать самые пустяковые в мире проблемы и решать именно их. Искусство, вот что идёт в счёт. Счастье идёт в счёт. Любовь. Добро. Зло. Только они в счёт и идут, и, разумеется, именно их естественные науки, в своём победном шествии, предпочитают игнорировать. Вся наша публика относится к искусству так, точно оно - болезнь, или как к эволюционному механизму, или... мы ни разу не слышали от вас: "О, нам удалось установить, что электроны порочны, а протоны добродетельны", ведь так? В вашей вселенной всё остаётся нравственно нейтральным, а между тем двухлетний ребёнок способен сказать вам, что ничего нравственно нейтрального попросту не существует.

***


Я уже говорил и скажу снова: книги мертвы, пьесы мертвы, стихи мертвы - осталось только кино. Музыка ещё кое-как дышит, потому что музыка - это саундтрек. Десять, пятнадцать лет назад каждый студент-гуманитарий норовил стать романистом или драматургом. Я очень удивлюсь, если вам удастся теперь найти хоть одного обладателя столь бесперспективных амбиций. Теперь все они мечтают делать кино. Всем жуть до чего охота делать кино. Не писать кино. Кино не пишут. Кино делают. Вот только жить, как в кино, дело совсем не простое.
Когда вы идёте по улице - вы в кино; когда ссоритесь - вы в кино; когда предаётесь любви - вы в кино. Когда пускаете камушки по воде, покупаете газету, паркуете машину, занимаете очередь в "Макдоналдсе", стоите, глядя вниз, на краю крыши, встречаетесь с другом, рассказываете анекдоты в пивной, внезапно просыпаетесь посреди ночи или засыпаете, в доску пьяным, - вы в кино.
А вот оставаясь в одиночестве, в совершенном одиночестве, без реквизита и исполнителей ролей второго плана, вы попросту валяетесь на полу монтажной. Или ещё того хуже - вас заносит в роман; на сцену, где вам никак не удаётся выпутаться из монолога; вы попадаете в капкан поэзии. Вас ВЫРЕЗАЮТ.
Кино - это действие. В кино всегда что-нибудь да происходит. Вы то, что вы делаете. А что творится у вас в голове, пока вы это делаете, никого не интересует. Жест, выражение лица, действие. Вы не думаете. Вы действуете. Реагируете. На вещи. На события. Вы заставляете что-нибудь да происходить. Вы творите собственную историю и собственное будущее. Обрезаете идущие к бомбе провода, пришибаете негодяя, спасаете человечество, швыряете ваш полицейский жетон в грязь и уходите, обнимаете женщину и погружаетесь в затемнение. Думать вам решительно ни к чему. Ваши глаза могут перебегать с инозменого монстра на искрящие электрокабели - готово, у вас созрел план, - однако думать вам не нужно, совсем.
Совершенный сценический герой - это Гамлет. Совершенная киногероиня - Лэсси.
Ваша собственная история - "фоновая", как её именуют в Голливуде, - важна лишь постольку, покольку она формирует настоящее, "сейчас". Действие фильма вашей жизни. Вот так мы все теперь и живём. Сценами. Бог вовсе не Сочинитель Вселенной, он сценарист вашего биографического фильма.

***


Всё же настолько просто. Я знал - это именно то, что мне требовалось.
Настолько просто. Весь ревущий смерч истории стянулся воронкой в одну-единственную точку, повисшую, как заострённый до невероятия карандаш, над страницей настоящего. И точка эта была так проста.
Любовь. Ничего другого просто-напросто не существует. Вся ярость и бешенство, неистовство и завихрения смерча, втянувшего в себя столько надежд, разметавшего в стороны столько жизней, свелись, в самой сердцевине его, к этому мигу, к настоящему, к любви.
<...>
Настоящее. Любовь. И ничего больше не существует.
В прошлом она была для меня забавой, не более. Но это уже история. Возможно, её не хватит надолго, возможно, она обернётся ничем. Но это уже будущее.
Настоящее. Любовь.

"Как творить историю"


@темы: проза

Ты, кажется, читаешь только затем, чтобы находить что-нибудь насчёт тебя и меня. Впрочем, все женщины так читают. © И.А. Бунин
Не стану утверждать, что я большой знаток поэзии, - я всего лишь преподаватель английской литературы, а не гомосексуалист.

@темы: проза

Ты, кажется, читаешь только затем, чтобы находить что-нибудь насчёт тебя и меня. Впрочем, все женщины так читают. © И.А. Бунин
On every world, wherever people are, in the deepest part of the winter, at the exact mid-point... everybody stops and turns and hugs. As if to say, "Well done. Well done, everyone - we're halfway out of the dark." Back on Earth, we called this Christmas. Or the Winter Solstice. On this world, the first settlers called it the Crystal Feast. You know what i call it? I call it expecting something for nothing!

читать дальше

@темы: тв

Ты, кажется, читаешь только затем, чтобы находить что-нибудь насчёт тебя и меня. Впрочем, все женщины так читают. © И.А. Бунин


What did i ever do to you,
That you should treat me this way?
Is it really such a crime
For an angel to speak his mind?
In time i'll try to shed some light,
If I were a big boy i wouldn't cry,
But since i'm not a big boy i'll have to cry.

читать дальше


@темы: лирикс

Ты, кажется, читаешь только затем, чтобы находить что-нибудь насчёт тебя и меня. Впрочем, все женщины так читают. © И.А. Бунин
- Как несправедливо распределился выигрыш! - заметил я. - Всё в этом деле сделано вами. Но жену получаю я. А слава вся достанется Джонсу. Что же остаётся вам?
- Мне? - сказал Холмс. - А мне - ампула с кокаином.

"Знак четырёх".


@темы: проза

Ты, кажется, читаешь только затем, чтобы находить что-нибудь насчёт тебя и меня. Впрочем, все женщины так читают. © И.А. Бунин



Blue Oyster Cult - Don't Fear the Reaper

Текст.


@темы: лирикс

Ты, кажется, читаешь только затем, чтобы находить что-нибудь насчёт тебя и меня. Впрочем, все женщины так читают. © И.А. Бунин
- What do you see, Amelia?
- The moon.
- And what else?
- Just the dark.
- But no stars. If there were stars up there, we'd be able to see them, wouldn't we? Amelia, look at me. You know this is all just a story, don't you? You know there's no such thing as stars.

читать дальше

@темы: тв

Ты, кажется, читаешь только затем, чтобы находить что-нибудь насчёт тебя и меня. Впрочем, все женщины так читают. © И.А. Бунин
- The Romans invaded Britain several times during this period.
- Oh, i know. My favourite topic at school. Invasion of the hot Italians. Yeah, i did get marked down for the title.

читать дальше

@темы: тв