Ты, кажется, читаешь только затем, чтобы находить что-нибудь насчёт тебя и меня. Впрочем, все женщины так читают. © И.А. Бунин
Однажды, заметив исписанные листочки на столе у Фёдора Константиновича, он сказал, взяв какой-то новый, прочувственый тон: "Эх, кабы у меня было времячко, я бы такой роман накатал... Из настоящей жизни. Вот представьте себе такую историю: старый пёс, - но ещё в соку, с огнём, с жаждой счастья, - знакомится с вдовицей, а у неё дочка, совсем ещё девочка, - знаете, когда ещё ничего не оформилось, а уже ходит так, что с ума сойти. Бледненькая, лёгонькая, под глазами синева, - и конечно на старого хрыча не смотрит. Что делать? И вот, недолго думая, он, видите ли, на вдовице женится. Хорошо-с. Вот, зажили втроём. Тут можно без конца описывать - соблазн, вечную пытку, зуд, безумную надежду. И в общем - просчёт. Время бежит-летит, он стареет, она расцветает, - и ничерта. Пройдёт, бывало, рядом, обожжёт презрительным взглядом. А? Чувствуете трагедию Достоевского? Эта история, видите ли, произошла с одним моим большим приятелем, в некотором царстве, в некотором самоварстве, во времена царя Гороха. Каково?" - и Борис Иванович, обратя в сторону тёмные глаза, надул губы и издал меланхолический лопающийся звук.
"Дар"